Самое старое и завораживающее совпадение в природе на протяжении многих веков водило за нос и умудренных мужей, и детей, наталкивая их на множество различных и весьма хитроумных объяснений. Речь идет о том, что размеры Солнца и Луны на нашем небосклоне кажутся одинаковыми. Теперь мы знаем, что дело тут в перспективе, но потому лишь, что нам сообщили об этом какие-то умники.
Первые из таких умников были лишены каких-либо достоверных знаний, на которые можно было опереться. Греческий философ Гераклит, живший в конце VI — начале V века до нашей эры, полагал, что диаметр Солнца равен одному футу. При таких размерах его расстояние от Земли составляло бы около сорока метров. Сейчас-то легко, пошарив минут пять по Интернету, заявить, что Гераклит ошибался. Мы могли бы снабдить грека цифрами: диаметр Солнца равен 1 392 000 км, а Луны — всего лишь 3476 км. Диаметр Солнца в 400 раз больше диаметра Луны, но Солнце и в 400 раз дальше от нас. Именно данное обстоятельство делает эти небесные тела в нашем восприятии близкими по величине.

Принимая во внимание случайный характер космоса и огромность расстояний, то обстоятельство, что именно с Земли Солнце и Луна представляются одинаковыми, — воистину знаменательное совпадение. Однако это всего лишь совпадение, несмотря на огромную роль, которую играет в нашей жизни, в земном фольклоре символика Солнца и Луны как пары дополняющих друг друга равных противоположностей.
То, что в прошлом казалось магическим, в наше время утрачивает свою загадочность, свою таинственную силу. В то же время мы не свободны от магических толкований вновь наблюдаемых совпадений. Более того, есть свидетельства, что склонность наших современников к сверхъестественным объяснениям только растет. Одна из причин этого явления — существенно большее число фиксируемых нами совпадений по сравнению с прошлым; и частота таких совпадений возрастает с каждым годом.

Наши предки жили в меньших, чем мы, городах и селениях, реже путешествовали, да и путешествия их не были столь далекими. На них вообще воздействовал куда более скудный набор внешних факторов. Возможности наблюдать маловероятные связи между событиями были ограниченны. Поэтому они с особым почтением относились к тем немногим совпадениям, что встречались на их пути, нередко наделяя их глубоким смыслом.
Современный мир представляется менее суеверным, но в то же время в нем более вероятны события, кажущиеся нам магическими, не объяснимыми естественным образом. Это мир деятельный, сбивающий с толку — и таким он становится во все возрастающей степени. За последнюю сотню лет человеческое общество пережило несколько стремительных технологических революций и приспособилось к их последствиям. Каждая из таких революций изменяла как темп постижения, так и пределы индивидуального жизненного опыта. Теперь мир обрел массовую мобильность, массовую связь и всеобщий доступ к компьютерным ресурсам; мы получили Интернет — неистощимый источник, отрыгивающий каждому желающему бурлящую в его недрах информацию.
Торжественный призыв «Узнай самого себя», написанный над входом в храм оракула в древнегреческих Дельфах, возможно, и не очень популярен, но сейчас, по крайней мере, мы можем узнать все остальное. Миллиарды единиц информации, хранящиеся в компьютерной памяти, легко доступны любому; они расширяют наш кругозор — но вовсе не обязательно увеличивают нашу способность понимать.

Обилие информации делает совпадения более вероятными. Статистический закон больших чисел утверждает, что если выборочная совокупность достаточно велика, то становится возможным наступление даже крайне маловероятных событий. Так вот, выборочная совокупность, воздействующая на нас каждый раз, когда мы путешествуем или подключаемся к Интернету, огромна. «Как тесен мир!» — восклицаем мы, наталкиваясь на совпадения, взаимные зависимости, связи. Одно несомненно: чем шире Всемирная паутина, тем теснее мир. В наше время мы просто-напросто запрограммированы на совпадения.
Однако степень понимания нами вероятностных законов не поспевает за расширением нашего опыта встреч с совпадениями. Хотя большинство современных людей лучше владеет элементарной математикой, чем средний англосакс в прошлом, само количество и сложность наблюдаемых и переживаемых нами совпадений делают сортировку всех совпадений на фантастические и вполне математически предсказуемые труднее, чем когда-либо раньше.
Вот почему наиболее характерная особенность зарегистрированных совпадений — это убежденность свидетелей в том, что наблюдаемые ими события вовсе не совпадения, а происходят по воле ангелов, или магии, или гоблинов, или пришельцев из космоса, вздумавших позабавиться, скажем, с нашей почтовой связью, но отнюдь не в силу простой случайности.

Дело, однако, в том, что случайность не так уж проста. Для исчисления вероятностей надо весьма основательно знать математику. Ученые люди и прочие книжные черви производят эти манипуляции в своих трезвых головах, но арифметические усилия отпугивают большинство из нас, и мы предпочитаем полагаться на интуицию, что, со всей очевидностью, совершенно непригодно для оценки вероятностей. Человек от природы впечатлителен. То, что представляется ему абсолютно невозможным, поразительным, нередко оказывается вполне вероятным в космическом масштабе. Вспомним пример с размерами Солнца и Луны.
Или взять хотя бы библейские коды. По мнению древних, Книга Бытия на иврите, продиктованная, как утверждают, самим Богом, содержит закодированные записи, которые, будучи расшифрованы, явятся новыми посланиями человечеству. В течение долгого времени почтенные ученые мужи, принадлежавшие к различным религиозным организациям, пытались обнаружить скрытые в библейском тексте схемы, отбрасывая знаки препинания и пробелы между словами и принимая буквы за элементы некой правильной матрицы. Принимая во внимание количество букв, содержащееся в Библии, а также то обстоятельство, что в письменном иврите отсутствуют гласные, в процессе этих поисков неизбежно обнаруживалось множество случайных словесных структур, которым эти исследователи приписывали определенный смысл.

Компьютерная техника, вместо того чтобы указать на странность этого мистического занятия, вывела его на совершенно новый уровень, увеличив скорость анализа буквенных матриц и предложив целый ряд новых методик. Слова можно идентифицировать, идя по тексту вперед, назад, по вертикали и по диагонали. Используя так называемый метод эквидистантных отрезков текста, можно искать слова, слагающиеся не из соседних знаков, а из букв, разделенных фиксированным числом других знаков, не относящихся к данному слову. Компьютерные исследования известного израильского математика профессора Элиягу Рипса обнаружили потрясающие примеры понятийно соотнесенных друг с другом слов, соседствующих в тексте, — например, имена и места рождения известных раввинов. А обнаружение имени человека, убившего израильского премьер-министра Ицхака Рабина, рядом с упоминанием о его смерти и читающегося по вертикали имени «Кеннеди», пересекающего словосочетание «убийца, который убьет», наталкивает на мысли о пророческом свойстве библейского текста.

Скептики вовсе не спешили опровергать выводы исследователей, а также критиковать книгу Майкла Дроснина «Библейский код», посвященную этому анализу и разошедшуюся в миллионах экземпляров. Похоже, что даже сейчас мало что способно взволновать нас так сильно, как надежда на доказательство проявлений сверхъестественных сил. Потребовалось определенное время, чтобы другие группы математиков нашли концептуальные ошибки в весьма тщательно разработанном аппарате, которым пользовался профессор Рипс. Между тем Брендан Маккей, профессор информатики из Национального университета Австралии, воспользовался методом Рипса при исследовании текста «Моби Дика» и обнаружил прогностическую корреляцию между упоминаниями о смерти и именами убитых американских президентов. В конечном счете библейские коды всего лишь продемонстрировали, что при достаточной длине текста можно вычленить случайные словесные структуры, и если приложить не так уж много усилий для толкования, зато куда больше страстного желания, то многие из них покажутся нам осмысленными.

В 1967 году социолог Стенли Милгрем предсказал, что двух любых жителей нашей планеты разделяют не более шести промежуточных связей. Идея стала расхожей, но лишь немногие знают, что попытки Милгрема доказать свое утверждение успехом не увенчались. Впрочем, совсем недавно другому социологу, Дункану Дж. Уоттсу, доказательство аналогичного предположения оказалось под силу. Уоттс приписал каждому из шестидесяти тысяч участников эксперимента определенного человека, по возможности живущего в другой стране и, безусловно, принадлежащего к другому слою общества. Затем он велел каждому участнику послать электронное письмо этому человеку, адресуя его только кому-то из своих знакомых с просьбой переслать письмо далее таким же образом. В среднем для достижения конечного адресата понадобилось от пяти до семи пересылок.
Эксперимент Уоттса служит наглядной демонстрацией того, насколько тесен и мал наш мир, но когда удивительные совпадения происходят на наших глазах вне научных опытов, они представляются нам пугающими и магическими. Существует немало причин, заставляющих нас желать, чтобы в основе таких совпадений лежала магия. Наилучшим образом определил истоки этого желания Ричард Докинс, ученый, который стал известен благодаря своим разоблачениям паранормальных явлений. Докинс сказал — довольно мягко, учитывая его взгляды, — что людям свойственна «естественная и вполне похвальная тяга к чуду».

Эта тяга к чуду возродила в Джойс Симпсон веру в Бога. В мае 1991 года Джойс, жительница округа Де-Калб, штат Джорджия, увидела знак, изменивший всю ее жизнь. Для любого другого человека это была все лишь реклама одного из ресторанов «Пицца-Хат», но Джойс, которая к тому времени разочаровалась в религии и собиралась покинуть церковный хор своего прихода, узрела в этом знаке спасение: вместо накрученных на вилку спагетти ей привиделся сияющий лик Иисуса Христа.
Скептик может сказать, что при определенной эмоциональной мотивации вам достаточно пристально вглядеться в любое изображение — будь то спагетти, гамбургер или жареный цыпленок, — чтобы увидеть Божий лик. Однако нет ни малейшего смысла толковать об этом с Джойс Симпсон, как, впрочем, и с теми восторженными жителями Джорджии, которые вытянулись в длинную очередь к рекламному щиту, чтобы воочию увидеть чудо, как только известие о нем достигло их ушей.
Чудо завладевает чувствами. Чудо изменяет жизнь. Чудо заставляет вас сесть за письмо Герберту Кранцеру, которое вы так долго откладывали: «Дорогой Герберт! Ты наверняка не поверишь мне. Я мыл свой старый «фольксваген-жук», перед тем как продать эту железяку, и под колпаком колеса нашел твою записку, написанную в июне 1986 года. Ты желал мне «долгого и приятного путешествия»! Не иначе как ты засунул ее туда в день моей свадьбы. Боже, как давно это было!» А уж какая радость и чувство благодарности судьбе охватит вас, когда в ответ Герберт напишет, что ваше письмо оказалось как нельзя кстати, потому что именно сейчас он подыскивает старый «жук», чтобы подлатать его и отдать сыну.
Что заставило вас впервые за семнадцать лет снять колпак с колеса именно в этот момент? Скептик заметит: необходимость его очистить. Находка письма не находится в причинно-следственной связи с последующим событием. Иными словами, вы не нашли письмо вследствие того, что именно данный момент времени был весьма благоприятным для контакта со старым другом.
Для большинства людей это рассуждение весьма неубедительно. Раздражает слово «причинно-следственный». Из-за него событие, казавшееся настоящим чудом, превращается в нечто скучное и пресное. Автор письма может считать себя трезво мыслящим человеком, но его разуму интереснее допустить существование ангела-хранителя, который так своевременно озарил его своей улыбкой, или смаковать идею, что его отношения с Гербертом выходят за рамки обычного и сопровождаются телепатической связью. Он предпочтет в этом деле занять позицию агностика — «кто знает?» — нежели отнести все происходящее к сфере чистой случайности.
Отсутствие причинно-следственной связи и опыт, особенно чей-то очень личный опыт, находятся в весьма недружественных отношениях. Если некто видит сон, в котором его друга Мориарти настигает смерть, а наутро он узнает, что Мориарти и в самом деле умер, ему весьма нелегко отказаться от мысли, что он обладает экстрасенсорными способностями. Так же как от предположения, что Бог во сне послал ему предупреждение о трагедии, чтобы смягчить удар. Или что существуют параллельные миры в различных временных измерениях, к которым он внезапно получил доступ благодаря силе чувственного контакта с другом. Или что во время сна в правой стороне его мозга, отвечающей за эмоциональную сферу, пробудилось к жизни первобытное интуитивное сознание, подавленное веками эволюции. Или что причиной всего случившегося служит побудительная сила его собственного мыслительного процесса (нет, пожалуй, этот последний вариант вычеркните)...
В подобных объяснениях нет недостатка, и каждое из них значительно интереснее, чем непроизвольный, безликий, лишенный причинно-следственных связей случай. Особенно неотразимыми эти объяснения делает тот способ, которым они устанавливают эмоциональную связь человека, видящего сон, с фактом смерти: они дают ему ощущение присутствия, даже участия — с ним как бы советуются.

Специалист в области статистики Кристофер Скотт вычислил, с какой вероятностью можно увидеть во сне смерть друга в ту ночь, когда это событие происходит в действительности. В основание своей работы Скотт положил допущение, что 55 миллионов человек, проживающих в среднем 70 лет, один раз за свою жизнь видят во сне смерть друга. Кроме того, он использовал данные национальной статистики, говорящие, что за сутки в среднем умирает 2000 человек. В результате Скотт вывел, что в Англии совпадение такого сна с действительностью может происходить один раз в две недели. Людям свойственно запоминать лишь интересные истории, поэтому случаи, когда сны сбываются, становятся широко известными, о них часто говорят, в то время как миллионы несбывшихся сновидений о смерти друга просто-напросто стираются из памяти.

— Откуда вам известно, — может спросить человек, видевший сон о Мориарти, — что все несбывшиеся сны были того же качества, что и мой? Они наверняка были слабее. Зато мой сон о Мориарти имел силу. Он был столь ярким, что неминуемо должен был сбыться! В моем случае словно бы сами боги вмешались в дела людей — что называется, deus ex machinal
— С чего это Зевс проникся к вам такой симпатией? — спрашивает скептик.
— Ну, видите ли... Мы вообще очень близки.
— А как быть с тем сном, в котором вы голышом бежали по кафе, а за вами с огромным ножом гналась Делия Смит? Он сбылся?
— По правде говоря, не совсем... Но, разумеется, мог. Не все мои сны пророческие.
— И сколько же было именно пророческих снов?
— Ну, во-первых, этот сон о Мориарти... А еще мне как-то приснилось, что я отправляюсь в путешествие, и вот — вскоре после этого я выиграл поездку в Париж на уикенд.
На свет появляется калькулятор.
— Стало быть, за 36 лет пророческими оказались два сна. Допустим, за ночь к вам приходят три сновидения. Таким образом, мы получаем один случай ясновидения на 19710 снов. Иначе говоря...
— Здесь вы ошибаетесь, умник. Я вам еще не все сказал. Дело в том, что всего этого — Мориарти, сна, вашего калькулятора, самого мироздания и всех скептиков, когда-либо рожденных, — вообще не существует. Вселенная на самом деле — плод моего воображения. Я все это придумал! Вот я и вас выдумываю в этот самый момент, А теперь можете пускать в ход свой калькулятор!

Видите, как совпадение разжигает воображение! Заметьте также, что все объяснения, за исключением случайности, позволяют наблюдателю совпадения играть ключевую роль. В наше время большинство людей склонно соглашаться с рассуждениями скептика — по крайне мере, на словах, но в глубине души каждому нравится хотя бы слегка пококетничать с мыслью о той славе, которую приносит нам совпадение, помещая нас в центр событий. Это вполне естественное желание. Оно идет рука об руку с нашим стремлением найти такое объяснение Вселенной, при котором мы чувствовали бы себя не жалкой пылинкой в беспорядочном космосе, а этаким активным игроком на космическом поле. Даже самый отъявленный скептик — скажем, математик, занимающийся теорией вероятностей, — найдя выброшенную на берег Мадагаскара бутылку, в которой окажется адресованная ему записка, испытает соблазн приятно удивиться этому пугающему совпадению.

И все же, если это событие что-то значит, — то что именно? Об этом он может только гадать. Или — обратиться за разъяснением к какому-нибудь советчику из адептов Новой Эры или шаману, если ему удастся найти толкователя, достойного доверия, а не склонного к полетам в сферу иррациональной фантазии... В этот момент осознание того обстоятельства, что он ступает на борт сверхъестественного ракетного корабля, приводимого в движение высокооктановым суеверием и лишенного грамотного пилота, может напомнить ему, что в конце-то концов он — скептик, он — специалист по теории вероятностей. Тот, кто на пороге важного жизненного выбора отбрасывает эмпирически проверяемые факты и предпочитает обратиться к субъективному толкованию случайных событий, вступает на опасную извилистую тропу, и история дает тому слишком много подтверждений.
Две с половиной тысячи лет назад, когда Софокл написал трагедию «Эдип-царь», в предсказаниях будущего разбирались все. Люди изучали свою судьбу так же охотно и легко, как мы изучаем нашу историю, и каждый имел непосредственную связь с богами. Имена сестер Клото, Лахесис и Атро-пос звучали так же знакомо, как для нас имена братьев Маркс, но для среднего человека они были совершенно реальными и отнюдь не смешными. Эта троица невозмутимых неземных созданий определяла судьбу, отмеряя нить жизни для каждого смертного, принимая решения о важных вехах в жизни (трагедиях, болезнях и прочем) и бесповоротно разрывая жизненную нить в положенный срок. Эта нить была уделом, назначенным человеку его мойрой (мойрами называли и сестер). Он не мог стереть обозначенный мойрой «срок годности», не мог избегнуть определенных мойрой несчастий, но зато мог, если поступал неразумно, сделать свою судьбу еще более плачевной.

Со всей очевидностью, для прорицаний использовались кометы и другие естественные явления, служившие предвестниками отнюдь не космических, а особых земных событий, как правило — катастроф. Как утверждали, кометы предвосхитили падение Иерусалима, смерть Юлия Цезаря и победу Вильгельма Завоевателя над англосаксонской армией. Поражение короля Гарольда II в этой битве совпало с появлением кометы Галлея. Это небесное тело скова появилось в 1986 году. Что же оно предвещало на этот раз? Катастрофу космического челнока «Челленджер»? Убийство премьер-министра Швеции Улофа Пальме? Возвращение бессмертной «Живой куклы» Клиффа Ричарда в списки шлягеров?

В наши дни подобные сопоставления перестали быть обычным явлением, но кое-кто еще верит в них. В Интернете немало сайтов, посвященных ясновидению, на которых провозглашается наличие жестких связей между историческими событиями и появлением комет. Астроном Карл Саган, объявивший непримиримую войну «вздору и псевдонауке», утверждал, что, поскольку человеческая история по сути своей есть история несчастий, «появление любой кометы в любое время и в любой точке земного небосклона неизбежно
совпадает с какой-либо трагедией и может быть принято за ее предвестие».

Во времена Софокла кометы пользовались большим авторитетом, а прорицание считалось как бы проникновением в мысли мойр, нечто вроде предварительного просмотра вашей жизни. Насколько опасно было полагаться на эту систему, можно заключить по множеству историй о Дельфийском оракуле, в частности, по истории несчастного Эдипа, который, если верить, что его судьбу предрешили заранее (о чем и толкует Софокл), был обречен еще до появления на свет. Мало того, что все беды, которые Эдипу приходилось переносить, были заранее написаны на звездах, так доброжелательные прорицатели еще считали своим долгом заранее предупреждать его о наступлении каждого несчастья! Однако, как Эдип и его близкие ни изворачивались, чтобы избежать очередной катастрофы, ничто не могло отвратить исполнение предсказанного. В сущности, эти его попытки извернуться (тоже, кстати, предвиденные хитрецами-бес-смертными) и порождают те события, которые были предсказаны.
Для современного скептика рассказ об Эдипе не имеет никакого отношения к судьбе — все это история о совпадениях. Эдипу просто очень, ну очень не повезло. Совпадениям свойственно собираться в группы — любой специалист по статистике это подтвердит, — и Эдип, к своему несчастью, оказался той точкой, в которой сошлись вместе все неудачные совпадения.
История Эдипа столь же предсказуема, как и любой эпизод из мыльной оперы, — и почти так же печальна. Оракул сообщил его отцу, фиванскому царю Лаю, что сын Лая убьет своего отца и женится на матери.

Таков был недвусмысленный (вопреки обыкновению) ответ Пифии, жрицы храма Аполлона в Дельфах, которая выкрикивала свои прорицания, находясь в мистическом трансе. Обычно она вещала загадками, у которых могло быть несколько толкований, — распространенная уловка ясновидящих, астрологов и экстрасенсов во все времена. Такие всеохватывающие предсказания дают им возможность при любом исходе сказать: «Именно это я и говорил». Когда в 550 году до нашей эры лидийский царь Крез задумал идти войной на Персию, он послал своих людей к Пифии с богатыми дарами — там были золото, серебро, триста коров и быков и золотая чаша весом в четверть тонны. Пифия изрекла: «Ты уничтожишь великое царство». Удовлетворенный предсказанием, Крез напал на Персию и уничтожил великое царство — свое собственное.

В случае с Лаем предсказание было однозначным, оно не допускало нескольких интерпретаций. Под каким углом его ни рассматривай, ничего хорошего Лая не ожидало. Царь попытался обмануть судьбу, повелев отнести малютку сына на гору Киферон и оставить там на верную смерть. Ребенка спас бедный пастух. Он принес мальчика в Коринф, где по невероятному стечению обстоятельств ребенка заметил и усыновил коринфский царь Полиб. Эдип вырос, превратился в многообещающего юношу, но при этом и он не забыл обратиться к оракулу, который бойко повторил, что Эдипу предстоит убить отца и жениться на матери.
Полагая своим отцом Полиба, Эдип тотчас покинул Коринф и отправился в Фивы. По пути на перекрестке дорог он встретил своего истинного отца, вступил с ним в спор и, в одном из немногих зафиксированных древними текстами дорожных происшествий с печальным исходом, убил Лая. Эдипу оставалось лишь жениться на своей матери, Иокасте, и, как вам, несомненно, известно, в силу причудливого сплетения случайных обстоятельств это предсказание также осуществилось.
Дальше — больше. То есть хуже. Эдип и его мать узнают ужасную правду. Иокаста повесилась, а Эдип, не в силах более смотреть на все несчастья, которые он причинил своим близким, вынул булавки из одежд Иокасты и с их помощью ослепил себя. Эдипу следовало бы родиться в просвещенные времена царства науки, хотя, если следовать логике этого повествования, ему и тогда не удалось бы избегнуть своей злосчастной мойры. В каком-то смысле тот факт, что он пытался обойти судьбу, характеризует Эдипа как «современного человека», опередившего свое время Можно сказать, что он — носитель еретических иллюзий свободы воли. По мнению Софокла, Эдип напрасно пытался противостоять воле богов: ведь по их законам ни бунт, ни покорность никак не влияют на предписанный роком исход. Неудачник еще до рождения — такую печать поставила на Эдипе твердокаменная, безжалостная убежденность древних в том, что случайные высказывания прорицателей и сочетания «знамений» могут определять будущие события. Поэтому даже путешествие во времени в скептическое будущее не смогло бы предотвратить убийство Эдипом отца и женитьбу на матери.
История Эдипа была в ходу задолго до того, как Софокл написал свое произведение. Одной из причин, объясняющих его интерес к этому сюжету, могло быть желание утвердить ценности и мировоззрение, связанные с культом старых богов, перед лицом новой философии, утверждавшейся в ряде греческих городов с демократическим правлением. То там, то здесь появлялись группы философов, которые отвергали полные суеверий старые культы, вводили в обиход рациональные теории бытия, основанные на эмпирических фактах, и тем самым закладывали, сами того не ведая, фундамент современных научных методов.

Пройдет еще немало времени, прежде чем наука станет главным средством изучения природных явлений. А до той поры история зафиксировала многочисленные примеры, демонстрирующие крайнюю опасность суеверия в качестве инструмента для толкования всего, что происходит в мире. Пожалуй, наиболее трагический из таких примеров — судьба империи ацтеков в Центральной Америке В 1519 году, когда честолюбивый испанский авантюрист Эрнандо Кортес высадился на берег там, где сейчас стоит город Веракрус, и сжег корабли, тем самым отрезав своей маленькой армии путь назад, государство ацтеков насчитывало миллионы жителей и отличалось очень высоким уровнем развития по меркам того времени. Ацтекская цивилизация во многом отставала от европейской, но вместе с тем отличалась довольно развитыми математикой, астрономией и агрокультурой. Центральной власти подчинялись пятьсот вассальных государств, существовала стройная организация общественной жизни, а города по величине, архитектуре и благоустройству могли соперничать с любыми европейскими. Однако хватило всего пяти сотен испанских солдат, чтобы уничтожить эту империю, перебить и поработить жителей, повергнуть в прах монументы, разрушить культуру — и все потому, что ацтеки не могли распознать простых случайных совпадений.
Отправляясь в плавание, Кортес и представить не мог, какая удача ему сопутствует. Дело в том, что этот год совпал с периодом ацтекского календаря, в котором, согласно предсказанию, бог Кецалькоатль должен был вернуться из своего изгнания на запад, причем именно по морю. Кецалькоатль имел обличье змеи, но мог принимать и другие формы. На старинных росписях, посвященных его возвращению, он изображался светлокожим и бородатым — а именно такими выглядели Кортес и его воины.

О падении империи ацтеков (как и о всех печальных событиях) заблаговременно — за несколько лет до прихода кораблей Кортеса — просигналила появившаяся в небе комета. Монтесума II, последний император ацтеков и бывший жрец, наблюдал эту комету, предвестницу беды, с крыши своего дворца. Она стала первым из множества других предзнаменований надвигавшейся катастрофы, которыми были омрачены последние годы империи: горели храмы, случались наводнения, молнии поражали дома и людей, ходили слухи о появлении на улицах людей со многими головами.
Ацтеки создали свою империю едва ли за сотню лет. Удивительно, что она просуществовала так долго — ведь ацтекское общество было поражено крайне невротическими формами суеверия. Многочисленная жреческая бюрократия (только в столице империи Теночтитлане было 5000 жрецов) обладала огромной властью и решающим образом влияла на все сферы жизни. Религиозная нетерпимость была довольно распространенным явлением в XVI веке, но ацтекские боги отличались особенной жестокостью и злобой и требовали поклонения исключительно себе. Главным среди них считался Уитцилопочтли, бог войны. Он обеспечивал людей солнечным светом и в ответ требовал человеческую кровь. Каждый год в качестве платы за солнце, которое
в иных культурах светит и греет совершенно бесплатно, ацтеки должны были приносить на алтарь Уитцилоиочтли тысячи еще бьющихся (бог предпочитал именно такие) человеческих сердец. По мере роста империи Уитцилопочтли, чьи желания толковались параноиками и невротиками из жреческой элиты, требовал все больше и больше человеческих жертвоприношений — тысячи разом. В жертву приносились прежде всего захваченные на войне пленные, но их постоянно не хватало, и ацтеки буквально придумывали войны со своими вассальными государствами, не имевшие ничего общего с захватом территорий, подавлением мятежей или уничтожением врагов. Такие войны получили название «цветочных», их организовывали подобно футбольным матчам. Единственной целью таких войн был захват большого числа пленных, которые становились жертвенной пищей для кровожадных ацтекских богов. Такая практика, как и ничтожная цена человеческой жизни, вызывала недовольство во всей империи.

Кортес был храбр и жесток, к тому же он великолепно умел использовать благоприятные возможности, любую слабость противника. С другой стороны, Кортес отличался крайней безрассудностью, так что можно только удивляться, почему он и его солдаты не погибли в считанные недели после высадки на землю ацтеков. Трудно назвать военную экспедицию (за исключением, пожалуй, британской операции по восстановлению суверенитета над Фолклендскими островами в 1982 году), которая предпринималась бы с такой огромной разницей в живой силе и ресурсах, на столь большом расстоянии от источников снабжения и практически без какого-либо внятного тактического плана. Историки особо выделяют роль испанской кавалерии, клинков из толедской стали и огнестрельного оружия, которые якобы лишили ацтекских воинов воли к сопротивлению. Однако на самом деле у испанцев было всего пятнадцать лошадей, а огнестрельное оружие начала XVI века отличалось весьма низкой надежностью. При всей смертоносной силе толедской стали ацтеки оставались бесстрашными и свирепыми воинами, и бились они на своей родной земле. Кроме того, и это очень важно, их было очень много. При любом раскладе, пожелай ацтеки вступить в решительную схватку с врагом, они одержали бы победу благодаря одному лишь подавляющему численному превосходству. Но ацтеки не оказывали испанцам никакого скоординированного сопротивления до тех пор, пока не стало слишком поздно. Главным оружием Кортеса оказалась удача — поистине дьявольское везение.
Пока Кортес решительно продвигался вперед, Монтесума был буквально парализован страхом перед тем, что испанец, возможно, — воплощение вернувшегося божества, Кецалькоатля. Мгновенно сообразив, как можно воспользоваться в своих целях нечаянным совпадением, Кортес вступил в переговоры о военном союзе с народами, подвергавшимися жестокой эксплуатации со стороны ацтеков, — тлашкаланцами, тарасками и другими, давая им щедрые обещания, которые он так никогда и не исполнит. Затем его пестрая армия двинулась на приозерную столицу ацтеков Теночтитлан, огромный город с населением около 300 000 человек (больше, чем в любом европейском городе того времени). Когда Кортес подошел к Теночтитлану, Монтесума по-прежнему пребывал в нерешительности. Он пригласил Кортеса и его солдат войти в качестве гостей в столицу, а затем в свой дворец (одна только дворцовая стража по численности превышала все испанское войско), где неблагодарные испанцы и арестовали самого хозяина.

В этой истории действовали и другие силы, в том числе опустошительная эпидемия оспы, принесенная европейцами, однако суть происшедшего остается неизменной: Монтесума и его империя пали жертвами прихотливого воображения — суеверий и того огромного значения, которое ацтеки придавали случайным приметам, знамениям и космическим явлениям.
Вспоминая об этой трагедии, мы можем подумать, что современное общество далеко ушло от подобных разрушительных суеверий. В наше время изучение космических обломков и толкование их перемещений производится с помощью рациональных научных методов. В 1996 году вновь открытый астероид получил имя Скептик — в честь Комиссии по научному анализу сообщений о сверхъестественных явлениях (эта организация выпускает журнал «Скептикал инкуайерер»). Еще один астероид удостоился имени Пола Куртца, учредителя этой комиссии.
Однако в 1997 году, всего лишь через год после торжественного наименования астероидов, когда на ночном небосклоне появилась комета Хейла-Боппа, тридцать девять членов религиозной организации «Небесные врата» убрали свой общинный дом в Санта-Фе (штат Калифорния), надели черные кроссовки и спортивные костюмы с изображением хвостатой кометы и нашивкой «Уходим», прикрепили на видные места таблички со своими именами, выпили по коктейлю из яблочного сока, водки и фенобарбитала, натянули на головы пластиковые мешки и легли на кровати в ожидании смерти. На видеозаписи, которую они сделали перед самоубийством, члены секты заявили о своей вере в то, что появившаяся комета — давно ожидаемая ими весть и что они готовы сбросить свои телесные «контейнеры» и покинуть нашу планету в космическом корабле, присланном за ними существами, «превзошедшими уровень развития землян». Бесполезно убеждать таких людей, что появление кометы —-всего лишь случайное совпадение.

Говоря об этой трагедии, профессор Роберт С. Эллвуд из Университета Южной Калифорнии заявил: «Эти люди принадлежат к культуре 90-х годов, с присущими ей электронными устройствами и взглядами на окружающий мир. Но они предпочли следовать традиционному апокалиптическому сценарию, согласно которому коренные изменения неизбежны и предсказываются они небесными знамениями».
В американском обществе, которое считает себя приверженным рациональному научному мировоззрению, семнадцать процентов утверждают, что видели привидения, десять процентов говорят, что общаются с дьяволом, и четыре миллиона заявляют, что их похищали инопланетяне. О том, что вера в сверхъестественные силы не только жива, но и стала объектом солидного бизнеса, свидетельствуют колонки астрологов в каждом журнале и объявления об услугах экстрасенсов в каждой газете. Об этом же говорит популярность креационизма (религиозного учения, согласно которому мир был сотворен за семь дней), привлечение крупными компаниями специалистов по лозоискательству и фен-шуй...
Скептически настроенные американцы были безмерно удивлены, когда в 1986 году в Филадельфии суд присяжных постановил выплатить по иску некоей женщины 900 000 долларов в качестве компенсации за ущерб. Дама заявила, что компьютерное сканирование в одной из клиник пагубно отразилось на ее экстрасенсорных возможностях. Иск был поддержан свидетельством «эксперта» с медицинским дипломом.
Как объясняет доктор Сьюзен Блакмор, которая преподает на факультетах психологии в университетах Бата и Бристоля, наше упорное стремление искать причины явлений в области сверхъестественного — это естественное желание сделать мир понятным, установив связи между такими вещами, как сновидения и внешние события, движение звезд и наша личная жизнь. Совпадения — это готовые связи, нам остается только объявить их пророческими.
Психологи называют попытки связать случайные события с нашими собственными мыслительными процессами «иллюзией контроля». Доктор Блакмор приводит простой пример, знакомый всем по личному опыту: приближаясь к светофору, мы хотим, чтобы свет переключился на тот, который нам нужен. Если желаемое переключение происходит, мы испытываем удовольствие. Но часто люди заявляют, что подобные совпадения — эт